Александр Невзоров: “Патриотизм, то есть уважение и симпатию к собственной территории, нельзя продавать за фальшивые монетки”

Интервью с Александром Невзоровым.

— Александр Глебович, если я правильно понял ваши последние выступления в прессе, вы предлагаете на несколько ближайших лет объявить мораторий на преподавание в школе отечественной истории. Не могли бы вы пояснить вашу позицию?

—  Откровенно говоря, мне безразлично, будут её преподавать или нет. Хотя я бы действительно мораторий такой объявил. Вопрос в другом. Нужно, наконец, начать отдавать себе отчёт в том, что патриотизм, то есть уважение и симпатию к собственной территории, нельзя продавать за фальшивые монетки. Нельзя раздувать заведомо ложные идеалы, которые лопаются от одного прикосновения. Может быть, ещё не всё, но очень многое известно, и не осталось ни одного мифа, который нельзя критически осмыслить или вовсе деконструировать. Понятно, что при любом раскладе будет существовать определённое количество людей, для которых Александр Ярославович, он же Александр Невский в исполнении Черкасова из фильма Эйзенштейна, будет святым. А для кого-то он приказчик, который заведовал сбором дани для монголов и регулярно мотался в орду, чтобы продлить патент на это дело, который был побратимом татарского царевича, выжигал русские деревни, сопротивлявшиеся сбору дани и т. д. То есть то, что сейчас назвали бы «полицай». Как бы ни лакировали этого самого Невского, откроется эта истина. Кроме того, вдруг оказывается, что о Невской битве неизвестно даже самим шведам. Если это была столь масштабная драка, о которой нам говорят – где же в таких количествах наконечники стрел, фрагменты доспехов и т. д.? Примерно то же самое с Куликовской битвой. Мы не можем нигде найти ни единого её следа. Многие историки указывают, что представления о Куликовской битве сложились лишь благодаря литературе, а не на основании археологических доказательств. Кроме того, архивы венецианских нотариусов, тесно связанных с монголами, дали поразительный факт. После так называемой Куликовской битвы резко увеличились сделки с русскими рабами, это были хиты продаж. Очень странный результат великой объединяющей победы, согласитесь. Если нам предлагается такое в качестве идеологии, мы можем пробовать это кислотами любых сомнений. Всегда нужно предполагать враньё, нас к этому приучили бесконечными трубно-фанфарными мероприятиями по поводу того же Бородинского сражения, которое объявляется днём славы русского оружия, великой победой. На самом деле это было вульгарное поражение с торопливым отступлением с бросанием орудий, знамён и собственных раненых на поле боя — числом примерно тридцать тысяч.

— Бросать раненых – это ужасно, вы правы, но всё же тогда так делали все, это было традицией, обычаем войны того времени – оставлять раненых на милость победителя…

— Вот именно – победителя. То есть получается, русская армия всё же не выиграла под Бородино? Хорошо, пусть будет такая традиция, а оставлять немощных в Москве и поджигать её – это тоже традиция? Ведь все русские раненые, оставленные в Москве, сгорели, потому что православному активисту Ростопчину захотелось поджечь город. Когда мы рассуждаем о чём-то, построенном на традиции, то обязаны понимать: мы говорим о чудовищных вещах. Традиции эти устанавливали люди, находившиеся на гораздо более низком уровне развития. Представьте лёгкость, с которой русский дворянин XVIII века мог продать человека, как портфель или как собаку. Такое тоже надо возрождать? Наши предки были дремучими и серыми людьми, понятия не имеющими ни об Эйнштейне, ни о Ленине, ни о космосе, ни о науке… Опыт этих людей в лучшем случае не нужен.

К сожалению, отечественная история и логика несовместимы. Какое отношение Россия имеет ко дню Победы? Какое право имеет Россия объявлять День Победы государственным праздником? Эту победу одержало другое государство, с другой символикой, с другой идеологией, с другим строем, под другим знаменем. И это было государство, к развалу которого Россия в лице своих руководителей имеет самое непосредственное отношение. СССР не оставил после себя наследников.

— Россия, согласно всем международным соглашениям, является правопреемницей Советского Союза.

— Но не в так называемых нравственных вопросах. С таким же успехом гунны могли бы праздновать победы Цезаря и Сципиона Африканского. На человеческом уровне – конечно, День Победы наш главный праздник, но не на уровне государственном. День Победы сегодня празднуется под флагом врага — Русской освободительной армии, власовцев. Та же так называемая георгиевская ленточка – это элемент Георгиевского креста, Георгиевского оружия, которыми награждались в РОА те, кто расстреливал партизан, подбивал советские танки и проч.

И, конечно, этот самый мораторий на надувание щек, необходим. Понятно, что ни у одной страны нет идеальной истории. Есть основания полагать, что, например, у королевы Анны Болейн были три груди и другие непривычные анатомические особенности. Но никто же в Британии не делает из этого национальную идею.

— Лет двадцать назад вы были убежденным имперцем. Сейчас, как можно понять, таковым не являетесь. Как произошла эта эволюция? Насколько болезненным оказался этот переход?

— Я был ярым имперцем и патриотом, и этот слом был довольно болезненным, правда. И понятно, что просто книжки к этому меня бы не привели. Но когда в Чечне спотыкаешься об очередной, сорок пятый, труп русского мальчишки, начинаешь задумываться, а стоит ли имперская идея, целостность страны и прочее – этих трупов, этого дикого материнского и вдовьего горя? И когда видишь сорок шестого, когда тот, с кем ты разговаривал двадцать минут назад – лежит с выпущенными кишками, говоришь себе: нет, это того не стоит. И, конечно, самой большой трагедией для меня было узнать, что против всей этой военной машины с её генералами, лампасами, спутниками, штабами выступало три тысячи гинекологов, программистов, библиотекарей, пастухов, которые русскую армию долго вертели на всем, на чём хотели, и войну мы все равно проиграли и сейчас платим дань.

Империя всё время нуждается в том, чтобы ей скармливать живых людей, нужно непрерывно кормить её солдатским мясом. Почему так нужно рубиться за территориальную целостность Российской империи? Римская империя в свое время раскололась на несколько государств, но попробуйте разъяснить швейцарцам, что её гибель была трагедией для Швейцарии. Не поверят. Зачем изображать из себя Брестскую крепость и обманывать поколения, оставляя их в невежестве и маразме, пытаясь за фальшивые деньги продать им любовь к России?

— Есть ли в отечественной истории персонаж, который вызывает у вас безусловную симпатию и уважение? Я не имею в виду учёных, разумеется…

— А учёный и не может быть отечественным или неотечественным. Наука глубоко и принципиально транснациональна. Как бы мы ни любили Пирогова, например, понятно, что без Дюбуа, Сильвия, без Евстахия никакого Пирогова бы не было. При всей его настойчивости и одаренности, вряд ли Пирогов сделал бы все анатомические открытия самостоятельно. То же касается и моего возлюбленного Ивана Петровича Павлова – без Клода Бернара, без Гельмгольца, без массы физиологов – он бы не мог бы состояться. Что касается симпатии – Вера Засулич мне очень нравится. Покушение на Трепова – дурацкий, но очень красивый и благородный поступок, европейский, в духе французской революции в лучших её традициях – не в гильотинной-мракобесной её части, разумеется. Из фигур, вызывающих уважение – несомненно, Ленин, обладавший колоссальной эрудицией и ученостью. Очень симпатичная фигура – Л. Д. Троцкий. Блистательный ум. Понятно, что революцию делал скорее он, а Ленин был больше обеспечителем и идеологом. Я считаю Троцкого блестящим экспертом по вопросам морали, он имел возможность экспериментировать с моралью, наблюдать, как она рассыпается, метаморфизируется. В статье «Испарения морали» он разъяснил, что бывает с моралью когда она не в тепличных условиях, а под жёстким воздействием среды, как она изменяется, как проявляется в главных исторических персонажах – и второстепенных…

Могли бы вызвать симпатию такие персонажи, как Прокопий Ляпунов, один из героев Смуты. Но мы ведь ничего не знаем ни о Прокопии Петровиче, ни о Захарии Ляпунове. Просто потому что историографии в том смысле, в котором она тогда была в Европе, у нас не существовало.

Казачество было блистательно. Сейчас казаки – это какие-то держиморды-дружинники, которые за лампасы продали главную идею казачества – вольность, идею свободы. Когда-то в слове «казак» вмещалась вся свобода, которая только существовала в России. Все потрошители империи это казаки: Разин, Пугачев, Кондратий Булавин, даже Иван Исаевич Болотников – пусть он был не родовитый, а названный казак. Казаки – это символ свободы.

— Некрасовские казаки воевали против России на стороне Турции…

— Казаков это их представление о свободе заносило куда угодно, из них даже создавались спецподразделения СС, мы это тоже знаем. Но в отличие, скажем, от власовской армии, казачков к немцам завело безумие свободы. Конечно, жаль, что казачество выродилось в то, что мы видим сейчас. Казачья главная идея обменена на право заходить без стука к главе администрации, ну, они и получают за это. Помните, какого-то казака в папахе и газырях изнасиловал горец? Впрочем, мы плохо знаем казачью среду. Возможно, там зреет реальный носитель той самой идеи свободы. Ну не верю я, что все они, надев на себя розовые ошейники, вручили поводки главам администраций. Не тот народ.

— Никогда в истории страны люди не жили так богато и так в целом свободно, как сейчас. И тем не менее – отчего же у оппозиционеров: Навального, Каспарова, Латыниной, –  буквально животная ненависть к президенту страны? Их же просто корчит при одном упоминании имени Путина.

—  Я не знаю. Чтобы это объяснить – нужно это испытать. Как вы понимаете, я подобного никогда не испытывал, у меня чувства к Владимиру Владимировичу совершенно другие. Бесконечная чекистская трезвость позволяет ему реально оценивать картину. 90 процентов населения страны – люди дремучие, невежественные, пропитанные рефлексом рабства. Что произошло в 1917-1919 гг.? Почему пришел Сталин? Народ, отвоевав для себя огромную свободу, через очень непродолжительное время почувствовал тоску по арапнику, по начальству, сильному, злобному и безжалостному. Эта тоска жива. Владимир Владимирович не является злобным тираном, он питерец, абсолютно цивилизованный человек. Он не будет цепляться когтями за трон, когда поймёт, что его разлюбили – так его же не разлюбливают! Он совершено законно находится на своем месте. Чистота его избрания не подвергается сомнению, по-моему, никем.

— В России предприниматели никогда не были полноценной политической стратой. Эти люди и сейчас при всех своих деньгах мало что решают. Будущее России может быть связано с предпринимателями как классом?

— Для этого нужно понять, какое будущее вы имеете в виду. Я-то будущего никакого не вижу. Углеводороды штука конечная и невосполнимая.

— Хорошо, но среди отечественных предпринимателей вы видите людей, которые соразмерны масштабу этой великой, ужасной, прекрасной и т. д. страны?

— Возможно, они и соразмерны масштабу страны, тот же Прохоров, например, но нафиг Михаил Дмитриевич Прохоров нужен дикарям? Тот же самый Прохоров – это недостижимая мечта.

— Чья мечта?

— Тех десяти процентов населения, которые ничего не решают.

— А Навальный?

— Про Навального ничего не знаю. Я не имею обыкновения говорить о людях, с которыми не знаком.

— А с Прохоровым вы знакомы?

— Слегка.

— Как человек, с ним знакомый, вы можете сказать: зачем ему все эти политические игры? Какая у него мотивация?

— Труба пропела, зовёт в поход. Он же понимает, что творится нечто чудовищное, а у него есть реальные ресурсы и реальный потенциал, чтобы ситуацию исправить. Объявлена мобилизация, он получил повестку – надо так надо. Он не сбегает, не дезертирует, но и не торопится заталкивать сапоги и сало в вещмещок. И все ощущают, что Прохоров не торопится. А не торопится он, потому что уровень дикарства высок – все эти попытки жить по законам и представлениям XII века, трясение неадертальскими шкурами и дубинами, эти пляски вокруг костров с кусками гейского мяса в зубах… Хотя то, как геи отстаивают свои права, вызывает уважение. Пусть они это и делают в принципе неверно. У них хреновая стратегия.

— У них есть стратегия?

— Конечно. Кто-то же руководит движением гомосексуалистов, выступающих за свои права, кто-то же координирует все эти выступления. Другое дело, что всё делается абсолютно неправильно, и мы здесь должны вмешаться.

— Мы – это кто?

— Мы – это те самые несчастные проценты населения страны, относительно здравомыслящие людей. Всю сексуальную составляющую надо из протеста геев убрать. Они начали, простите за дурной каламбур, не с того конца. Не играет никакой роли, чем они иные. Они иные – и все. Они инакомыслящие в весьма деликатном вопросы, Они другие, но и монголы другие. И старообрядцы другие, и негры, и воздушные десантники – да мало ли? Надо исходить из этого. А не думать, как именно у них происходят коитальные действия, это нас вообще не должно касаться.

— Простите, а зачем гомосексуалистам, извините за дурной каламбур, искать на свою задницу приключений, выходя в день ВДВ на Дворцовую площадь с радужным флагом?

— Затем, что они так борются за своё право быть другими. Я видел кадры этого одиночного пикета на Дворцовой. Если ставить знак равенства между словами «десантник» и «мужество» – на площади был один десантник, маленький, щуплый, рыженький гей, который стоял со своим радужным плакатом посреди стада качков в полосатых трико, избивавших его кучей, набросившихся толпой на одного. Я не знаю, что стоит за этой историей, но это было блистательно храбро. Гомосексуалисты сражаются за свое право жить так, как они хотят. Да дайте им возможность заключать браки. Что в этом такого?

— То, что, права этих людей, право наследования, например, защищены Гражданским кодексом. Зачем придумывать что-то сверх того? Ну давайте теперь специально узаконим инцест между совершеннолетними, что, кстати, в европейских странах, а также в Австралии и США со всеми их стандартами толерантности уголовно преследуется или во всяком случае жёстко табуируется. А если свингеры теперь потребуют для себя отдельного брачного законодательства. А любители гаремов? Ведь все же должны быть равны перед законом, не правда ли?

— Вот когда любители инцеста и гаремов выйдут на площадь со своими требованиями, и кто-то из нас рискнет влезть в день десантника в толпу загорелых бугаев в полосатых купальниках в день их профессионального торжества, тогда можно будет и это обсудить. За всё надо драться. Геи – дерутся. Как говорится, за нашу и вашу свободу.

Вопросы: Сергей Князев