Юрий Витренко: Новая цена газа от Газпрома будет ниже европейской

Стокгольмский арбитраж 31 мая вынес отдельное решение в споре между НАК Нафтогаз Украины и российским Газпромом по контракту на поставку газа от 2009 года. Кроме юристов и топ-менеджеров обеих компаний, текст решения никто не видел. Тем не менее благодаря оперативной работе PR-команды украинского газового холдинга в украинском обществе решение в Стокгольме восприняли как безусловную победу.

Нафтогаз сообщил, что арбитраж отклонил все претензии Газпрома на $47 млрд по принципу “бери или плати”. Это были основные требования российского монополиста. Спустя несколько дней Газпром заявил, что это не совсем так.

Решение суда выписано на 791 странице, в нем нет конкретных цифр и расчетов, которые должны быть в окончательном вердикте. Это значит, что нет и ответа на больной для скептиков вопрос, кто кому и сколько должен.

У Нафтогаза были долги за предыдущие периоды. Газпром оценил их в $2,9 млрд. В свою очередь российский газовый монополист должен будет вернуть часть средств Нафтогазу за завышенные цены с апреля 2014 года.

В интервью коммерческий директор НАК Нафтогаз Украины Юрий Витренко раскрыл подробности решении арбитража, рассказал, как будут пересмотрены цены на газ и что будет с долгом украинского холдинга перед Газпромом.

– Газпром утверждает, что Стокгольмский арбитраж сохранил требование, или пункт, “бери или плати”, Нафтогаз заявляет обратное. Кому верить?

– Верить надо тем, кто не лукавит. В иске, который Газпром подал в Стокгольмский арбитраж, они требовали от нас заплатить за невыбранные объемы газа в соответствии с положением контракта “бери или плати”. В нашем иске мы требовали изменить это положение в контракте и отменить его ретроактивное применение (за прошлые периоды. – Ред.). Все требования Газпрома по положению “бери или плати” были отклонены. Все наши требования по “бери или плати” были удовлетворены – мы не должны платить за невыбранные в прошлом объемы газа. На будущее пункт контракта относительно “бери или плати” должен быть изменен в соответствии с теми принципами, которые изложил трибунал и которые соответствуют тому, что требовали мы.

Прочитав решение арбитража, мы рассказали о том, что требования Газпрома о плате за неотобранные объемы ($34,5 млрд плюс около $10 млрд процентов. – Ред.) были отклонены судом в полном объеме. Газпром это и не отрицает. А мы не отрицаем, что в измененном контракте должно быть положение “бери или плати”. Только условия будут совершенно другие – разумные и не избыточные. Как мы и требовали в своем иске.

На самом деле “бери или плати” – это стандартное положение практически всех долгосрочных газовых контрактов в Европе. Некоторые наши политики говорят, что есть некое решение ЕС о том, что такие требования незаконны. Это неправда. Такое решение есть относительно запрета реэкспорта газа. Оно признано неконкурентным, и его убрали из всех контрактов с Газпромом. Но это не касается “бери или плати”.

В нашей ситуации есть положение “бери или плати” в контракте, и в ходе слушаний в арбитраже мы использовали с десяток вариантов защиты, почему мы не должны платить Газпрому за невыбранные в прошлом объемы. И один из этих вариантов сработал.

Повторюсь: трибунал решил отклонить все требования Газпрома заплатить за невыбранные объемы газа. И ретроактивно положение “бери или плати” не применяется.

А на будущее арбитраж изложил принципы, по которым стороны – Нафтогаз и Газпром – должны попытаться договориться о том, как в рамках этих принципов положение “бери или плати” может работать до конца действия контракта.

– И в рамках этих принципов будут оговорены минимальные объемы, которые Нафтогаз должен покупать у Газпрома?

– Да, это годовой контрактный объем и минимальный контрактный объем, который Нафтогаз будет должен брать или платить за него. То есть либо мы сами договоримся об этих новых условиях, либо в случае неуспешных переговоров это самостоятельно решит трибунал. Но эти объемы не будут избыточными, как раньше.

Эксперты от каждой из сторон работают над этим. В лучшем случае это займет месяц. Там очень много вариантов, как эти принципы, которые изложил суд, могут применяться в реальности.

– Украина импортировала в 2016 году 11,1 млрд куб м газа, из них 8 млрд – Нафтогаз. Можно отталкиваться от этих объемов?

– К сожалению, я не могу разглашать конкретные детали относительно необходимых изменений в контракт и принципов, которые в своем решении определил арбитраж.

Для понимания ситуации важно проанализировать, почему арбитраж решил, что Нафтогаз не должен платить Газпрому по “бери или плати”. Условие “бери или плати”, которое сейчас есть в контракте, было признано “неразумно избыточным” (unconscionable). Поэтому трибунал прописал принципы, согласно которым это требование было бы разумным и не излишним.

Применение этих принципов кардинально изменит условия “бери или плати” в контракте. Это касается и объемов, и подходов к самому положению.

– Суд определил, как должна меняться формула цены, какой должна быть сама цена российского газа для Украины?

– Суд определил конкретный европейский рынок, цена газа на котором будет использоваться при пересмотре цены с апреля 2014 года.

– Что это за рынок и как будет определяться цена: хаб (биржа по торговле газом. – Ред.) с учетом транспорта или хаб минус транспорт?

– Это не “минус транспорт” и не “плюс транспорт”. Это конкретный европейский рынок в конкретной европейской стране. Мы пока не можем разглашать детали, какие конкретно цены на этом рынке будут использоваться для определения новой цены с апреля 2014 года.

– Почему именно с апреля?

– С одной стороны, мы тогда написали Газпрому письмо, где указали, что хотим воспользоваться нашим контрактным правом на пересмотр цены. С другой стороны, уже было очевидно, что контрактная цена превышает уровень европейских цен.

– Новая цена от Газпрома будет ниже той, по которой Нафтогаз сейчас покупает в Европе?

– Да, цена будет ниже. Сегодня мы покупаем газ по цене, которая колеблется вокруг цены на немецком рынке плюс транспортировка от Германии до Украины. Новая цена должна быть просто равна цене на европейском рынке, то есть без премии к хабу, которая бы отражала стоимость транспортировки.

– Значит формально все-таки “хаб минус”?

– Есть европейский рынок, есть стоимость транспортировки от него до западной границы Украины. Вот эта стоимость не будет добавляться, и на эту сумму снизится цена по сравнению с ценой, по которой мы сейчас импортируем из Европы.

Но мы хотели цену от Газпрома на уровне немецкого рынка минус стоимость транспортировки от границы России/Украины до Германии. В таком случае Газпром бы получал равный доход (за вычетом расходов на транспортировку) от продажи кубометра газа в Германии и в Украине. В частности, мы так интерпретировали первоначальные договоренности сторон и пытались это доказать. Но трибунал нашел юридические основания для пересмотра цены только до уровня европейского рынка, то есть не вычитая из этой цены стоимость транспортировки газа из России до этого рынка.

– Газпром также требовал выплаты от Нафтогаза $2,9 млрд по спорной цене за 4 квартал 2013-го и 2 квартал 2014 года. Что с этими требованиями?

– В любом случае от недоплаченной суммы будут отниматься две другие суммы. Первая сумма: пересмотр цены в рамках этого объема. Это не объем по “бери или плати”, это тот объем, который мы купили. Его стоимость пересчитается по пересмотренной цене с апреля 2014 года.

Плюс от этой же суммы должны отнять переплаты, которые мы сделали. Это объемы, купленные нами по “зимним пакетам” и дополнительным соглашениям в 2014-2015 годах (Нафтогаз не покупает газ у Газпрома с ноября 2015 года. – Ред.).

Есть принципы определения цены, о которых я сказал раньше. Но все зависит от того, как считать. Есть большой диапазон, очень много вариантов. Нам сложно сказать, сколько будет отниматься от этой цены.

– У Нафтогаза остался долг за 2013 год?

– Прошлое руководство Нафтогаза действительно недоплатило за 2013 год. Во 2 квартале 2014 года Нафтогаз рассчитывался за газ исходя из цены $268,5/тыс. кубометров, а Газпром тогда требовал совсем другую цену.

В результате, чтобы все это провести в учете правильно, мы заплатили за 2013 год по той цене, которую выставил Газпром, и, соответственно, меньше заплатили за объемы 2014 года.

– Если посмотреть таможенные данные, то с октября 2013-го Нафтогаз перестал платить Газпрому по контрактной цене.

– Это вопрос того, как они учитывают у себя эту оплату. Мы считаем, что поставки за 2013 год полностью закрыли, но не полностью рассчитались за 2014 год. Но они могут считать наоборот.

– То есть посчитать, кто кому сколько должен по итогам арбитража, практически невозможно?

– По этому вопросу эксперты и будут работать. Плюс огромный вопрос, что будет с теми объемами, которые Газпром поставляет в зону АТО. Мы говорим, что это не наши объемы, мы их не брали.

– Арбитраж по этому поводу что-то сказал?

– Ничего, потому что ни одна из сторон прямо не ставила этот вопрос, а арбитраж не может отвечать на вопросы, которые им не задают.

– Что с так называемой скидкой за флот, которую Россия в одностороннем порядке отменила с апреля 2014 года?

– Россияне считают, что она действовала только до 2 апреля 2014-го. Мы заявляли в арбитраже, что незаконная аннексия Крыма не должна приводить к тому, что Газпром может в одностороннем порядке поднять цену. Также у нас был один из вариантов расчета цены согласно дополнительному соглашению №29 (подписано в декабре 2013 года. – Ред.), когда в 1 квартале 2014-го цена была снижена до $268,5/тыс. кубометров.

Эти требования не были удовлетворены. Но они не были основными: у нас были разные требования с разных сторон. Как правило, в подобных сложных арбитражных процессах, условно говоря, есть десять линий защиты и десять линий нападения.

Если по контракту на поставку требования Газпрома по “бери или плати” отклонили, следует ожидать, что по итогам разбирательства по транзитному контракту схожие требования Нафтогаза к Газпрому также не будут удовлетворены?

– Это не так по нескольким причинам. Требования Газпрома по “бери или плати” отклонены, потому что они неразумно избыточны. Наши требования по транзитному контракту обоснованны, неизбыточны и разумны.

– Когда начнутся переговоры с Газпромом? Раньше сроком окончательного решения арбитража называли конец июня.

– Это старый срок. В ближайшее время будет решение, на сколько переносятся сроки по транзитному контракту. По контракту на поставку уже принято отдельное решение арбитража. Стороны должны согласовать, сколько времени потребуется на работу экспертов и на согласования. Если они не смогут согласовать, то придут к трибуналу, и он определит, сколько нужно времени, чтобы вынести решение. Пока этот процесс по времени сложно спрогнозировать. Речь идет минимум о нескольких месяцах.

– До конца года его можно ожидать?

– До конца этого года ожидать точно можно, но до конца лета мы не ожидаем.

– Какой будет дальнейшая реализация контракта, если вы договоритесь с Газпромом?

– Это будет зависеть от того, будет ли Газпром действовать добросовестно. Если Газпром начнет предъявлять какие-то требования по зоне АТО и выдвигать другие претензии, которые не были на рассмотрении этого арбитража, то есть вариант, что никак не договоримся и просто не будем ничего покупать у Газпрома.

Мы со стороны Нафтогаза будем действовать согласно принципам, которые определил арбитраж, будем пытаться договориться по объемам и по цене.

– Сама формула цены в контракте будет изменена? Компании сами должны прийти к соглашению, как она будет переписана?

– Совершенно верно, стороны просто ручками должны написать, какие конкретно буквы и цифры меняются в контракте. Если они не договорятся, это сделает арбитражный трибунал.

– Произойдет полная “отвязка” от нефтяных котировок?

– Да, о нефти нужно забыть, будет привязка к европейскому газовому рынку. В этом вопросе вроде все понятно. Но все равно, конкретный период, источник данных об этих ценах – это все должно быть согласовано. Учитывая объемы, о которых идет речь, это очень большие деньги.

Нужно понимать, что мы не спекулируем на цене газа. Наша стратегическая задача – чтобы рыночные цены в Украине не были выше, чем рыночные цены в Европе. Если они выше, это означает, что экономика Украины неконкурентоспособна и украинские потребители переплачивают.

Но если в Украине будет цена на уровне рыночной европейской, то, во-первых, это справедливо при определенных условиях, и, во-вторых, это даст дополнительные возможности развивать собственную добычу.

Мы не хотим, чтобы Нафтогаз подменял собой рынок, наша задача – способствовать созданию эффективного рынка.

Решение этого арбитража как раз и доказывает, что не нужно быть самым хитрым и считать, что какая-то политическая договоренность с Колей, Васей или Вовой лучше честных и рыночных подходов. На практике это заканчивается двумя вещами: коррупцией и тем, что более сильный игрок использует слабого игрока, что, собственно, и произошло в 2009 году. У нас был абсолютно колониальный контракт, когда Россия эксплуатировала Украину, как свою колонию.

– Получается, справедливо утверждение, что кто-то должен нести ответственность за подписание этого контракта?

– Я не прокурор и не политик. Но страна должна сделать выводы.

– Если бы Нафтогаз в 2014-2016 годах больше покупал газа у Газпрома, то российская компания была бы больше должна Нафтогазу в результате пересмотра цен?

– Да, компенсация была бы больше, но мы бы не дожили до этого счастливого момента. Нужно реально понимать, что у нас все очень удачно сложилось с “бери или плати”. Все могло быть по-другому. Даже со стороны нам говорят, что не понимают: как так получилось, что требования Газпрома были отклонены полностью.

– Как повлияет решение арбитража на действующие реверсные поставки и контракты на импорт из Европы?

– Несмотря на то что решение арбитража относится только к нашему контракту с Газпромом, мы ожидаем, что будут определенные изменения в целом на рынке.

Если будет позитивное решение по транзитному контракту, будут имплементированы interconnection agreements (договоры об интерконнекторах) со Словакией, Польшей, Венгрией, Румынией, заработает виртуальный реверс, станут возможны своп-операции с природным газом.

В целом интеграция в европейский рынок подразумевает, что одинаковая цена будет не только у Нафтогаза, но и у других компаний на рынке. В идеале это цена газа “хаб минус транспорт”, но для этого нужно, чтобы критическая масса покупателей российского газа перенесла точки получения ресурса на российско-украинскую границу.

– А не получится так, что в результате имплементации решения арбитража с рынка импорта уйдут частные компании, снизится конкуренция и Нафтогаз снова станет монопольным игроком?

– Решение арбитража не предполагает, что 100% газа мы будем закупать только у Газпрома.

Кроме того, для европейского рынка решение этого арбитража – положительный прецедент с точки зрения пересмотра долгосрочных контрактов с Газпромом. В частности, показательным и беспрецедентным является изменение формулы цены – 100%-ная привязка к ценам на нефтепродукты заменяется 100%-ной привязкой к ценам на газ.

Поэтому мы ожидаем, что другие компании будут этим пользоваться. Другие импортеры тоже смогут завозить газ по цене “хаб”, а в идеале и “хаб минус транспорт”, в том числе за счет использования виртуального реверса.

– Почему сейчас Нафтогаз закупает газ на западной границе по цене “хаб плюс транспорт”, если физически этот транспорт не осуществляется?

– На этот вопрос имеется простой ответ. Есть, например, Statoil, они привозят газ с Северного моря в Германию. Мы покупали у них газ с точкой передачи его в Словакии. Они, для того чтобы этот газ доставить, должны заключить транспортный контракт с оператором ГТС Германии, Чехии, Словакии. Statoil им реально платит за транспорт.

То, что потом эти операторы этот газ не транспортируют, а замещают в своей системе, для норвежской компании ничего не меняет. Она все равно за этот транспорт платит.

С другой стороны, даже если не будет встречного потока из Украины в Словакию, операторы ГТС должны будут этот газ физически доставить в Украину. Поэтому они берут за это деньги.

Другой пример. Покупатели российского газа получают его в Австрии в Баумгартене. Если они продают его нам с передачей в Словакии или перепродают кому-то другому, они должны заплатить за транспорт из Австрии, привезти в Словакию, откуда газ получаем мы. То есть вне зависимости от того, производится физическая транспортировка газа или нет, она оплачивается.

Имеется отдельный продукт – виртуальный реверс, под него есть отдельные тарифы, отдельные условия. В некоторых странах эти тарифы в 10 раз ниже, чем за физический транспорт.

Но в отдельных странах тарифы за виртуальный реверс и физический транспорт одинаковы. Их объяснение такое: несправедливо, что тот, кто отдает газ на входе, платит полную цену, а тот, кто отдает газ в противоположную сторону (в Украину), получает тариф в 10 раз ниже.

– Что вы ожидаете от спора по транзитному контракту кроме денежных компенсаций?

– Мы ожидаем разрешения передать права и обязанности по контракту от Нафтогаза новому оператору ГТС, ожидаем применения всего вторичного украинского законодательства, которое обяжет Газпром предоставлять шиппер-коды для имплементации interconnection agreements.

Это позволит не передавать газ Газпрому на западной границе Украины, а просто подписывать акты с операторами ГТС соседних стран, которые таким образом будут подтверждать, что покупатели газа у Газпрома получат свои объемы в Европе. Это, в свою очередь, открывает путь к виртуальному реверсу и своп-операциям с газом.

– Есть возможность переноса точки поставки газа европейским компаниям на восточную границу Украины?

– У европейских контрагентов Газпрома прописаны в контрактах точки, в которых они получают газ в Европе. Это тот же Баумгартен, например. Мы можем только стимулировать их требовать у Газпрома переноса этих точек на границу России и Украины. Но для этого нужно создавать в Украине цивилизованный рынок газа. И в первую очередь это привлечение западного партнера в украинскую ГТС.

Компания ENI, например, получает российский газ в Австрии. Чтобы они захотели перенести точку продажи газа на украинско-российскую границу и инициировали соответствующие переговоры с Газпромом, ENI должен быть комфортен риск украинской ГТС. Они должны быть уверены, что этот газ, который они получат на входе в Украину, никуда не пропадет. Для ENI гораздо легче быть в этом уверенной, когда итальянский газотранспортный оператор SNAM, в недалеком прошлом дочерняя компания ENI, будет партнером в нашей ГТС. Кстати, это я опять возвращаюсь к важности арбитража по транзитному контракту. Мы хотим сделать так, чтобы Газпром не мог заблокировать вывоз этого газа из Украины, как он может это сделать сейчас, не подтвердив соответствующие номинации в Словакии, например.

Только тогда они захотят переносить точки передача газа на восточную границу Украины – риски для них будут вполне приемлемые, но при этом они смогут требовать цену “хаб минус транспорт”, которая будет гораздо ниже цены в Баумгартене. При этом ENI сможет как послать этот газ к себе в Италию, так и продать его в Украине, поставить в Болгарию или Турцию и так далее.

– Нынешние ставки вход/выход в ГТС очень высокие.

– Для них есть смысл переносить точки поставки, только если при этом цена газа будет снижена на стоимость транспортировки от украинско-российской границы до хаба.

В таком случае, какая бы ни была стоимость транспортировки газа, она будет вычитаться из этой цены. Какие бы низкие в Украине ни поставили тарифы, если у покупателей Газпрома будет вариант получить газ в Австрии по той же цене, что и на украинско-российской границе, то, конечно же, они будут покупать на хабе в Австрии.

С другой стороны, если стоимость транспортировки будет вычитаться из текущей цены, то им будет неважно, какие тарифы в Украине. Наоборот, если тарифы высокие, то газ на украинско-российской границе будет значительно дешевле, чем в Австрии. Кроме того, мы говорим, что тарифы повышены только до конца 2019 года. А массовый перенос точек продажи газа реалистично ожидать не ранее 2020 года, когда большая часть украинской ГТС будет амортизирована и тарифы на транзит по Украине существенно снизятся.

Источник: http://biz.liga.net